— Чего это ты, Петрович? — удивился его собеседник.
— А то, что мы, русские, вроде бы как и не народ, а так… русскоязычное население…
И нужно же было случиться, что на следующий день открываю «Комсомольскую правду», а там беседа обозревателя с известным писателем Сергеем Залыгиным. И название соответствующее: «Куда идут русские». Мне показалось, что в своем интервью писатель как бы подвел философскую базу под вчерашнее бытовое рассуждение моих попутчиков.
«Знаете, — говорил Сергей Павлович, — во многих республиках ситуация предпочтительнее, как мне кажется. Они во власти национальных интересов… И это всем понятно. Это норма. Это признак цивилизованности. А возьми я скажи, что я русский патриот, может быть буря! Нет, никаких „происков“ и „вылазок“ я здесь не вижу. Дело абсолютно в другом. Тут не происки, а традиционно сложившееся положение русского народа среди других народов. Нигде, кажется, нет другого народа с более сложной судьбой…»
Услышанное и прочитанное не было откровением, но по принципу последней капли подтолкнуло к размышлениям, изучению литературы и затем подвигло к тому, чтобы возникшие суждения о том, что есть мы, русские, среди других народов, зафиксировать в печатном слове.
Естественно, я не претендую на то, что изучил настоящую проблему во всей ее исторической и философской глубине. И до меня об этом говорили умные люди, и после будут говорить доходчивее и более аргументированно. Рассчитываю на то, что, может, какие-то и мои суждения сгодятся в поиске ответа на этот, видимо, вечный вопрос в ряду других вопросов, которые пришлось и еще придется решать русским людям, пока они живы на этой земле.
А действительно: оглянешься подчас по сторонам — и оторопь берет. Почему против русского народа так подозрительно дружно выступают и свои, и чужие? Почему мы никому не нужны, когда нам плохо и тяжело, почему на нас вызверяются, когда нам хорошо и комфортно, почему нас упорно стремятся затоптать обратно в нужду, в грязь и кровь, когда мы добиваемся хоть каких-то положительных результатов? Кто-то считает (и небезосновательно), что причиной недоброжелательного отношения к нам со стороны Запада является зависть к нашим просторам и нашим природным богатствам, зависть к нашей живучести, позволяющей нам после каждой, казалось бы, смертельной опасности и неминуемой кончины не просто подниматься с колен, а делать очередной шаг вперед. Зависть эта, как мне кажется, замешана еще и на страхе, что при очередном историческом витке Россия вовлечет и наших недоброжелателей в свою орбиту и в сферу своего военно-политического и культурно-идеологического влияния.
Не вызывает никакого сомнения, что эта зависть и этот страх напрямую связаны с их невосприятием русского православия: православия дохристианского («правду славить») и православия, носительницей которого является Русская православная церковь, проповедующая духовность, смирение, человечность и отвергающая милые их сердцу практицизм и стяжательство, высокомерие и эгоизм. Они никак не могут понять, как эти непритязательные русичи, терпеливо переносящие голод и холод, барский и начальственный гнет, национальное унижение и разрушительную стихию суровой природы, умудряются как-то выворачиваться и не только спасаются сами, но и еще кое-кого за собой вытаскивают. Высокомерный Запад, теряющий свое доминирующее положение в культурной и духовной жизни человечества, упорно стремится доказать недоказуемое, а именно свое «первородство» и свою исключительность, забывая при этом, что монопольного права на правду и прогресс ни у кого не существует, что «все течет — все изменяется», что цивилизации приходят и уходят и что давно пора потесниться и признать русских (как и все славянство в целом) равноправными участниками исторического процесса, а не считать их дикими аборигенами. Западу, рядящемуся в тогу демократии и гуманизма, следует покаяться за свое высокомерное поведение в отношении славян и других народов Востока, за свой расизм и самовозвеличивание.
А может быть, прав был тот умник, изрекший: «Ни одно доброе дело не остается безнаказанным»? Все наши «заклятые друзья», когда-то волею судеб оказавшиеся под «скипетром белого царя», что, как это теперь общеизвестно, и обеспечило их выживание на «лице планеты» в максимально незамутненном состоянии, завидев слабину русской государственности, вдруг наливаются (провоцируемые нашими закордонными недоброжелателями) самоуверенностью и самодостаточностью. Отсидевшись за нашей спиной и отъевшись на наших харчах, они почему-то застыдились сознавать себя ведомыми в нашей, как оказалось, не очень дружной семье народов и возжелали не просто равноправия, а главенствования.
Как вести себя русскому человеку, русскому народу в свете этих явлений? Вопрос не простой, но «дорогу осилит идущий». Попытаемся и мы сделать хоть полшага вперед.
ПАТРИОТИЗМ И НАЦИОНАЛИЗМ
В середине XIX века «думающее» человечество взбодрилось от одной полумистической, полуапокалипсической фразы: «Призрак бродит по Европе — призрак коммунизма». Но если одна часть этого человечества возликовала, то другая — насторожилась и стала аккумулировать силы для борьбы с этим, уже тогда непризрачным учением. Полтора столетия борьбы сторонников коммунизма и антикоммунизма, несмотря на развал социалистического лагеря, Союза ССР и ликвидацию экономической основы новой общественно-экономической формации, не поставили окончательной точки в этом противостоянии и, думаю, не скоро поставят. Однако уже в ходе Второй мировой войны, наряду с силовыми, экономическими и идеологическими методами борьбы двух систем, все чаще и чаще стала разыгрываться националистическая карта. {38}
Инициировано ли это какой-то одной из сторон или это было вынужденное признание значимости национального фактора, упорно до этого отрицаемого как коммунистами-интернационалистами, так и вненациональными авантюристами (если хотите — романтиками), окопавшимися в Северной Америке, но факт есть факт. Немец стал олицетворением фашизма, еврей — его жертвой, калмыки, чеченцы, крымчаки — народами-предателями, индусы, негры, китайцы — порабощенными народами. Послевоенные годы шли под лозунгом национально-освободительного движения, венцом которого стал крах мировой колониальной системы — на политической арене появились десятки новых суверенных государств с более-менее мононациональным населением. По большому счету — это хорошо и справедливо. Это по-христиански. Но процесс на этом не остановился, он захватывает в свою орбиту все больше государств и продолжает свое «победоносное шествие». Разделился некогда единый Пакистан. Распалось Конго. До сих пор идут эпизодически затухающие межнациональные столкновения на африканском континенте, в Юго-Восточной Азии и на Ближнем Востоке. С оружием в руках борются за свою национальную независимость курды и баски, тигры Тамилы и палестинцы. В конечном итоге межнациональный характер приобрела война в Афганистане. Раздробились Югославия и Чехословакия. Венгрия из-за своей диаспоры оказывает давление на соседей: Болгарию и Румынию. Не избавилась от национальной разобщенности и Северная Америка. Франкоязычный Квебек требует автономии, негры живут обособленно в гарлемах, китайцы — в чайнатаунах, южноамериканцы — в латинских кварталах, русские — на Брайтон-Бич. Это мы их воспринимаем американцами, а в Штатах каждый из них самоидентифицируется как ирландец, шотландец, сицилиец, еврей.
Кто-то подсчитал, что в СССР — России проживает 130 народов, некоторые доводят их число до 160. Хотя в общемто разница не такая уж и большая. Главное, что много и что количество их не уменьшается, а растет. Какие-то народы испокон веков жили с русскими бок о бок (угро-финны), какие-то прибились под руку «белого царя» в поисках защиты и прокормления (народы Урала, Поволжья), а кое-кого пришлось брать с боем (Сибирь, Дальний Восток, Средняя Азия, Кавказ). Правда, бои были разные. Если Кавказ покоряли десятки лет с применением тактики «выжженной земли» и под руководством прославленных генералов, то в Сибири территории, равные по площади среднему европейскому государству, объясачивались мало кому известными казаками, численность отрядов которых редко превышали 50–100 человек.